Домик брачных аферистов
стоит ли вообще
➜ главная Домика
Вы не залогинились! Ваш статус в этом ДоМиКе - гость.
В домике онлайн: 1, замечено за сутки: 30
вернуться на 83 стр. списка тем
Мы мелочь, и даже не пузатая, от нашего мнения не зависит вообще ни-че-го..
так почему?
Почему мы это делаем???
Ой, сколько ж там за окошком дел то))) не успел - С Д О Х Л О
Хотите поговорить об этом?
это я под впечатлением. Мне вчера пытались почтовый ящик к металлоштакетнику присобачить. Правда же я душенька? Ни слова матом ни вчера, ни сегодня)))
Почему-то падение тоталитарного режима пробудило в моих соотечественниках все самое темное и дурное, что таилось в укромьях их пришибленных душ.
Народ, считавшийся интернационалистом, обернулся черносотенцем-охотнорядцем. Провозгласив демократию, он всем существом своим потянулся к фашизму. Получив свободу, он спит и видит задушить ее хилые ростки...
И больше жизни возлюбил мой странный народ несчастного придурка Николая II, принявшего мученическую смерть. Но ведь недаром же последнего царя называли в старой России "кровавым". При нем пролилось много невинной крови, стреляли по мирным гражданам... Этот липовый монархизм можно сравнить лишь с внезапной и такой же липовой религиозностью.
Едва ли найдется на свете другой народ, столь чуждый истинному религиозному чувству, как русский. Тепло верующих всю жизнь искал Лесков и находил лишь в бедных чудаках, теперь бы он и таких не нашел. Вместо веры какая-то холодная, остервенелая церковность, сухая страсть к обряду, без бога в душе. Неверующие люди, выламываясь друг перед другом, крестят детей, освящают все, что можно и нельзя: магазины, клубы, конторы, жульнические банки, блудодейные сауны, кабаки, игорные дома. Русские всегда были сильны в ересях, сектантстве, их нынешнее усердие в православии отдает сектантским вызовом и перехлестом.
Я не был молчаливым свидетелем фашистского разгула, начавшегося с первым веем свободы, и, кажется, единственный из всех пишущих ввел тему национал-шовинизма в беллетристику. И тут произошло странное: фашиствующие осыпали меня злобной бранью в своих дурно пахнущих листках, телефон с завидным упорством обещал мне что-то "оторвать", если я не перестану жидовствовать, а интернационалисты застенчиво помалкивали. Равно как и те, кого я взялся защищать. При личных встречах я слышал немало прямо-таки захлебных слов: мол, выдал по первое число черносотенной банде!
У совкового гиганта - вся таблица Менделеева в недрах, самый мощный на свете пласт чернозема и самые обширные леса, все климатические пояса от Арктики до субтропиков, а люди нищенствуют, разлагаются, злобствуют друг на друга, скопом - на весь остальной мир.
Затем случилось то, что заставило было поверить: не все пропало, есть народ, есть, он просто сбился с пути, потерялся, но вот он - горячие лица, сверкающие глаза, упругие движения, чистые шеи. Я говорю об августе девяносто первого года.
Как ни усердствовали сторонники проигравшей стороны в попытках скомпрометировать это событие, оно навсегда останется золотым взблеском в черной мгле проклятой нашей жизни. Бездарность, нерешительность и несостоятельность бунтовщиков ничуть не снижают героического порыва москвичей, в первую очередь молодежи, ставших в буквальном смысле слова, а не в агитационном, грудью против танков... По своему почину мальчики и девочки Москвы пошли грудью на танковые колонны своей армии, и молодые парни, сидящие в танках, пожалели сверстников и в эти святые часы стали народом.
Впервые столкнувшись с непонятным, необъяснимым для них явлением народа, организаторы путча, люди тертые, опытные, безжалостные, растерялись, пали духом. Они испугались не в житейском смысле слова, чего им бояться безоружных сосунков, они испытали мистический ужас перед неведомой им силой. Этим, а не чем иным объясняется воистину смехотворный провал затеянного отнюдь не в шутку переворота. Слишком быстрый провал путча дал повод противникам демократии назвать его опереточным. Их презрение к августовским событиям подкрепляется малым числом жертв: несколько раненых и всего трое убитых - разве это серьезно для России, привыкшей каждый виток своего исторического бытия оплачивать потоками крови? Да и сама Россия, похоже, так считает...
Моя очарованность вскоре минула. Возникший невесть откуда народ снова исчез. Его дыхание, его тепло, легшие на стекла вечности, смыло без следа.
Исчез, растаял народ в осенней сырости и тумане, лишь въевшаяся в асфальт близ тоннеля на Садовой кровь напоминала, что он был.
Зато появился другой народ, ведомый косомордым трибуном Анпиловым, не народ, конечно, а чернь, довольно многочисленная, смердящая пьянь, отключенная от сети мирового сознания, готовая на любое зло. Люмпены - да, быдло - да, бомжи - да, охлос - да, тина, поднявшаяся со дна взбаламученного российского пруда, называйте как хотите, но они не дискретны, они постоянны, цельны, их злоба и разрушительная страсть настояны на яростном шовинизме, и, за неимением ничего другого, этот сброд приходится считать народом. Тем самым великим русским, богоносным, благословенным Господом за смирение, кротость и незлобивость, в умилительной своей самобытности так стойко противостоящим западной стертости и безликости. От
лица этого народа говорят, кричат, вопят, визжат самые алчные, самые циничные, самые подлые и опустившиеся из коммунистического болота. Неужели мне хотелось быть частицей этого народа?..
... Прекрасный народ сгинул, как не бывал, а побежденный охлос воспрял и с ходу стал накачивать мускулы для реванша...
Что с тобою творится, мой народ! Ты так и не захотел взять свободу, взять толкающиеся тебе в руки права, так и не захотел глянуть в ждущие глаза мира, угрюмо пряча воспаленный взор. Ты цепляешься за свое рабство и не хочешь правды о себе, ты чужд раскаяния и не ждешь раскаяния от той нежити, которая корежила, унижала, топтала тебя семьдесят лет. Да что там, в массе своей - исключения не в счет - ты мечтаешь опять подползти под грязное, кишащее насекомыми, но такое надежное, избавляющее от всех забот, выбора и решений брюхо.
Во что ты превратился, мой народ! Ни о чем не думающий, ничего не читающий, не причастный ни культуре, ни экологической заботе мира, его поискам и усилиям, нашедший второго великого утешителя - после водки - в деревянном ящике, откуда бесконечным ленточным глистом ползет одуряющая пошлость мировой провинции, заменяющая тебе собственную любовь, собственное переживание жизни, но не делающая тебя ни добрее, ни радостней...
Первая и вторая мировые войны вполне потрафили современникам. Они ответили этим мясорубкам появлением новой поэзии и прозы, новой живописи и скульптуры, новым зодчеством и музыкой, новым театром и кино, новым способом мышления. Люди никогда так не любят друг друга всякой любовью: родительской, сыновьей, супружеской, братской, грешной, возвышенной, духовной и плотской - как во время массовых убийств, и, выходя из побоища, будто кровью умытые, готовы к тихой, глубокой мирной жизни, к творчеству и песням, которых не было. А затем все начинается сначала.
Люди часто спрашивают - себя самих, друг друга: что же будет? Тот же вопрос задают нам с доверчивым ужасом иностранцы. Что же будет с Россией? А ничего, ровным счетом ничего. Будет все та же неопределенность, зыбь, болото, вспышки дурных страстей. Это в лучшем случае. В худшем - фашизм. Неужели это возможно? С таким народом возможно все самое дурное.
Серьезные люди - Солженицын в их числе - считают аксиомой, что народ никогда не виноват. А почему, собственно? Не виноваты крысы, пауки, тарантулы, ядовитые змеи, яростные тасманские дьяволы, перекусывающие железный прут, никто не виноват в природе, ибо все совершенны в своем роде и не могут быть другими. У человека, увы, эта безвинность отобрана, в нем природа сделала попытку создать мыслящую материю. А раз он мыслит, раз способен выбирать из ряда возможностей, лучших и худших, то действия его не инстинктивны и он отвечает за все, что делает. Отвечает перед самим собой, то есть перед совестью, перед окружающими, то есть перед обществом, отвечает перед законом, отвечает перед богом, если он бога обрел. Народ состоит из людей, он так же ответственен, как и отдельный человек, недаром Господь карал за общий грех целые народы. Немецкий народ осознал свою общую вину, покаялся в ней, вновь обретя нравственное достоинство.
Самая большая вина русского народа в том, что он всегда безвинен в собственных глазах. Мы ни в чем не раскаиваемся, нам гуманитарную помощь подавай. Помочь нам нельзя, мы сжуем любую помощь: зерном, продуктами, одеждой, деньгами, техникой, машинами, технологией, советами. И опять разверзнем пасть: давай еще!..
Может, пора перестать валять дурака, что русский народ был и остался игралищем лежащих вне его сил, мол, инородцы, пришельцы делали русскую историю, а первожитель скорбных пространств или прикрывал голову от колотушек, или, доведенный до пределов отчаяния, восставал на супостатов?
Удобная, хитрая, подлая ложь. Все в России делалось русскими руками, с русского согласия, сами и хлеб сеяли, сами и веревки намыливали. Ни Ленин, ни Сталин не были бы нашим роком, если б мы этого не хотели. Тем паче бессильны были бы нынешние пигмеи-властолюбцы, а ведь они сумели пустить Москве кровь. Руцкой и Макаиюв только матерились с трибуны, а перли на мэрию, Останкино и ТАСС рядовые граждане, те самые, из которых состоит народ. Но их сразу вывели из-под ответственности. Незаконные милости столь же растлевающи, как и незаконные репрессии.
Я взял бы в качестве эпиграфа первую строчку из стихотворения Печерина: "Как сладостно отчизну ненавидеть", рука не повернулась добавить к ней вторую: "И жадно ждать ее уничтожения". Когда-то русофил Константин Леонтьев в мучительном прозрении сказал: "Предназначение России окончить историю, погубив человечество". Печерин разделяет его точку зрения, он видит "в разрушении отчизны" денницу всеобщего спасения. До какого же отчаяния довела Россия двух прекрасных сыновей своих!
С этим связано и отношение к нам мира. До восемьдесят пятого года - ненависть и боязнь; после восемьдесят пятого пропала боязнь, появилось расположение, сменившееся вскоре презрением; ныне к презрению вновь добавилась боязнь. На то есть все основания: в безумных и слабых наших руках - оружие, способное в два счета осуществить предсказание Леонтьева. Но еще хуже, что тысячи людей, владеющие секретом этого оружия, разбежались по странам, вожделеющим смертоносного атома и не обременным излишним человеколюбием.
А если не дать погибнуть всему миру и не уничтожать превентивно Россию - возможно ли это? Придется вспомнить святые, в зубах навязшие и ни на кого не действующие слова апостола Павла: "Несть эллин, несть иудей". Подставим под эллина русского, а под иудея все остальные нации, существующие на планете. Спасение только в одном: стать из народов многих, из вавилонского столпотворения, не прекратившегося по сей день, человечеством. Таким же честным единством, как львы, как крысы, как олени, как тасманские дьяволы, как орлы или воробьи. В единстве этом никто не лучше, не хуже, все делают одно дело: спасают среду обитания, вместе стараются выжить в почти задушенной природе. А в свободные часы и праздники пусть каждый гуляет как хочет. С одним условием, чтобы праздничный бифштекс был без крови.
Русские, конечно, перепугаются: пропадет богатство национальных красок. Ничего не пропадет, каждый волен бить дробцы или чечетку, орать в микрофон или петь жаворонком, носить сарафан или бикини.
Как хочется поверить, что есть выход! Как хочется поверить в свою страну!
Справка:
Ю#769; рий Ма#769; ркович Наги#769; бин (3 апреля 1920, Москва - 17 июня 1994, Москва) - русский писатель-прозаик, журналист и сценарист.
Если мужикам начинает б а б а объяснять про толщину профлиста, у них возникает когнитивный диссонанс (дядечки, я вас всех тоже очень люблю (ц. Люки), во всяком случае в моей деревне так.
В итоге: просверлено туча отверстий и в штакетинах и на спине у ящика, обнаружено несоответствие крепежа, сгорела зарядка на шуруповерт. Все разошлись довольные проделанной воспитательной работой приезжей тетки.
6 часов псу под хвост, штакетины под замену, ящик на крылечке, где брать нервы и зарядку к шуруповерту?
А написал-то в начале-середине 90-ых... Все так...
Сейчас бы он такого не написал.
Давайте еще цитаты про 1917 год вставим...
Ты ж эту бодягу завела перед выборами со стенаниями и разрыванием на себе платья.
Что он там написал? Рассуждения НИ О ЧЁМ.
Напоминает шамканье старухи, которая разговаривает сама с собой, роясь в своём мозгу.
Каждую строчку можно оспорить (не с исторической, а с филосовской точки), но жалко тратить время...
Мне начинает нравиться новый сайт. Я там с храблями, а тут все работает, руки мыть не надо)))
Люка б еще Бунина с его Окаянными днями вспомнила.
Народ этот и думает неправильно и поступает неверно. Да и вообще одичалые бараны и фу.
А вот мнение этакого персонажа и ему подобных- это истина в последней инстанции. На нее надо ровняться.
И плевать что тот же Солженицын в ТЫСЯЧИ раз преувеличивал масштабы репрессий, плевать что он врал на каждой странице своего Архипелага, он либерал, а значит- писал все правильно и верно.
А данная цитата-ярчайший пример русофобии. Оголтелой и нелепой.
Ты вообще читала его произведения?
если Нагибин - русофоб, запишите меня за ним в список, пожалуйста быстро!
Перечитаем?
Можно надергать подобное и из Бунина и Куприна.
* Кстати, я всегда с подозрением относилась к прозаикам и поэтам, в родне которых зэк на зэке сидит и зэком погоняет. Но это ИМХО, канешн)))
я тоже... с большим подозрением отношусь к тем кто всячески оглаживает распоясовшихся урок!
Зато ваш президент блещет цитатами про "мочить в сортире" и прочее, и сожалеет о провале демографической политики в Кемерово(((
Так можно и на пмж куда нить-как Бунин... Там глядишь и полегчает тебе..
И поэты-писатели как правило утончёные соплежуи, и это прекрасно!!! они не дают нам окончательно оскотинится, но это необходимое балансирование!!! и оно никогда не должно привести к окончательному соплежуйству всего общества! иначе каюк!
Тук-тук-тук! Кто в домике живет? Наверное, мышка-норушка, как всегда... Ну там еще зайчик-побегайчик, лисичка-сестричка... А вас тама, похоже, нет!
Почему? Да потому что на Мейби нужно сначала зарегистрироваться, а потом подать заявку на прописку в ДоМиКе.